Воображаемое будущее России

Студенты столичного Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» исследовали мировые тренды развития человечества и создали интерактивное панно - ландшафт воображаемой России будущего.

Картина I. Экономика праздности. После работы: разгул неудачников и скромность победителей в городе свободного времени

Здесь можно увидеть авианосец «Адмирал Кузнецов», ставшего мобильным парком развлечений; Керченский мост — «зону убийства времени для тех, кто застрял в пробке - площадки голографических концертов вокалоидов, капсулы сна и секс-будки с почасовой оплатой»; Артек, из-за кризиса рождаемости реорганизованный в Федеральный интернат для детей-гениев; дрона, позволяющего делать групповые видеопортреты на фоне крымского пейзажа; плантаторов — московских владельцев автоматизированных виноградников.

Авторы панно представили себе, как мог бы развиваться по вполне вероятному «российскому» сценарию полуостров Крым. «Дикий отдых и санатории для элиты, шумные аттракционы и романтические дачи – эта территория на протяжении десятилетий была зеркалом дореволюционной, советской и постсоветской экономики и культуры праздности, привлекая самых разных людей – от внутренних эмигрантов до отпускников из провинции. При сохранении существующей ситуации в ближайшее десятилетие Крым имеет шансы стать этакой Анталией с патриотическим уклоном. А вот к 2060-му году может вполне превратиться в место острого конфликта — между двумя соперничающими идеологиями свободного времени».

В России снижение потребности в высшем образовании, крах идеи свободной конкуренции и отсутствие социальных лифтов, диагностированные социологами РАН, ведут к поступательной деградации человеческого ресурса. Это, конечно, находит отражение и в структуре свободного времени. Экономика досуга растет вслед за количеством часов, не занятых работой, но развлечения, не требующие от потребителя никаких усилий, остаются самым популярным вариантом времяпрепровождения: например, 79% россиян регулярно смотрят телевизор, тогда как спортом занимаются всего 8%, а самообразованием — 6%.

Картина II. Альтернативные формы управления

Здесь бывший бизнес-центр «Москва-Сити» превращен в российскую Силиконовую долину; слева виднеется квартал «запрещённых медиа», созданный по инициативе правительства Москвы, последний приют оппозиции в России; а на террасе гостиницы Москва с видом на «Манежную медиаплощадь» следят онлайн за политическими дебатами куратор оппозиционных медиа, советник мэра Москвы-нетократа и другие медиаменеджеры.

«Если взглянуть на будущее без иллюзий, технократическая антиутопия в оруэлловском духе куда вероятнее общества всеобщего равенства и свободы, которую якобы дает нам возможность обмениваться с политиками остротами в соцсетях», — пишут авторы панно.

Конечно, технологии делают жизнь удобнее, но то, как мы используем гаджеты и сервисы, — лишь отражение внутреннего устройства общества, его традиций и ценностей. В России консерватизм по-прежнему доминирует над стремлением к инновациям. Сословная пирамида, где каждому отведено место соответственно услугам, оказываемым государству, остается основой общества. Ни одна революция не смогла пошатнуть эту основу: после коротких периодов неразберихи в 1920-х и 1990-х годах она каждый раз восстанавливалась в прежней форме.

И вот на сословную пирамиду наталкивается информационная революция. Начинается всё точно так же, как и повсюду в мире: в России появляются новые бизнесы и новые публичные фигуры, способные противопоставить свое мнение и услуги государственным. Но очень быстро всё возвращается в прежнее русло. Практически все независимые медиа и социальные сети либо встраиваются в систему государственной информационной политики, либо закрываются.

Картина III. Сохранение наследия

Здания-книжки, построенные на Новом Арбате в 1968 году и с тех пор ненавидимые москвичами, признаны объектами культурного наследия в год их столетнего юбилея. С помощью интерактивной карты памяти гости Арбата могут восстановить прошлое по воспоминаниям местных жителей. В политических митингах участвуют не живые люди, а их аватары-голограммы. В Москве установлен голографический же памятник, который может принимать разные формы в зависимости от конкретной политической ситуации.

«В нашем проекте один из центральных районов Москвы — Арбат — становится сценой для реализации будущих стратегий сохранения наследия. Здесь коллективная память обращена уже не только в прошлое, но и в будущее. Обещание грядущей большой победы в освоении космоса замещает воспоминание о главной военной победе страны в прошлом. В противовес государственной линии всё более важную роль начинает играть индивидуальное восприятие истории: социальные сети приглашают нас к публичному обмену личными воспоминаниями и к трансляции персональных версий тех или иных исторических событий», - поясняют авторы.

Конвенция ЮНЕСКО о нематериальном наследии не ратифицирована в России, однако в последнее время предпринимаются некоторые шаги по его охране. В официальных документах нематериальное наследие представлено народными традициями, ремеслами, религиозными ритуалами, и этот список продолжает пополняться. В то же время появляется всё больше гражданских инициатив (таких как «Последний адрес», «Бессмертный полк»), не укладывающихся в официальное понимание наследия, но позволяющих предположить, как могут выглядеть стратегии сохранения нематериального в ближайшие десятилетия. Подобные проекты отвечают актуальному запросу на сохранение и могут быть объединены общей характеристикой — работой с коллективной памятью общества.

Картина IV. Общество тотального надзора

Спутники, камеры, сенсоры и чипы следят за городом денно и нощно. Город разделен на два квартала — для отвергнувших технологии открытых личных данных и для пользующихся всеми благами адаптации городской среды под запросы жителей благодаря постоянному слежению за ними. Во втором квартале жилые здания стали прозрачными, дроны доставляют покупки через окна и на улице можно наткнуться на спящего менеджера, ведь чип, следящий за здоровьем, может заставить человека спать, где бы он ни находился.

«Общество тотальной публичности» — среда, в которой добровольное раскрытие личной информации в обмен на привилегии стало социальной нормой. Внешний контроль за нашей жизнью перестал быть угрозой и сделался неотъемлемой частью рынка удовольствий, где мы обмениваем свою приватность на комфорт.

Исторически в России были предпосылки для столь быстрого принятия этой новой публичности, поскольку стирание границ между публичной и личной сферами было навязано еще в СССР — в числе прочего посредством внедрения коммунального жилья. Этот социальный эксперимент удался настолько, что регулярная слежка и перформативное поведение стали нормой жизни нескольких поколений.

В будущем, как считают авторы панно, Москва будет населена по преимуществу теми, кто отказался от частной жизни. Люди добровольно и с легкостью обменяют личную информацию на выгоды от использования технологий. Такое отношение к приватности окончательно упростит и отношение к тотальному надзору: он станет совершенно обычным делом. При этом небольшие группы людей будут активно выступать против подобного развития событий — они продолжат жить в информационных гетто, скрывая частную жизнь от чужих глаз. Город разделится на две неравные части: районы праздничной публичности и районы торжества сумрачной приватности.

Картина V. К бессмертию

Теперь «технологии радикального продления жизни» контролируются государственной корпорацией «ГосИмморТех», выдающей лицензии на проведение омолаживающих процедур. В церкви происходит раскол: одна ветвь позволяет неограниченное продление жизни, другая нет. Правительство распределяет подписку на бессмертие в первую очередь среди представителей политической элиты, а также по государственным программам, например, восстановления деревни — согласившимся уехать из города. Растет движение за демократизацию доступа к бессмертию, расцветает чёрный рынок.

«Мы предполагаем, что развитие технологии продления жизни будет происходить согласно закону Мура. Иначе говоря, ее эффективность будет вдвое возрастать каждые два года, а сама технология будет становиться доступной всё большему числу людей. Если первая версия технологии продления жизни появится в ограниченном доступе около 2045 года, то до широкой аудитории она дойдет ориентировочно к 2060 году. Нам интересен именно этот период, когда технология только начинает распространяться за пределами лабораторий. В России, где доступ к любому ресурсу всегда жестко контролируется небольшими группировками элиты, распространение подобной технологии будет происходить, как мы предполагаем, крайне драматично и болезненно».

Социологическое исследование «Левада-Центра» (от 10 декабря 2013 г.) показало: 62% россиян не хотят бессмертия, а примерно 17% не прочь жить вечно. При этом власть во все времена была ориентирована на максимально длительное (вечное?) правление. Как поведут себя религиозные сообщества с появлением новых технологий бессмертия? Возможно ли возникновение новых религиозных сект, допускающих и легитимирующих физическое бессмертие? Мы попытались представить себе, как будет протекать жизнь «бессмертных» да и всех остальных — «смертных» — в Москве ближе к концу нашего столетия.

Сайт проекта: Big Future