Искусство зримой музыки

   Около тридцати лет назад Ленинград был оклеен афишами, сообщавшими о премьере светомузыкальной симфонической поэмы Скрябина «Прометей. Поэма огня». Но концерт не состоялся. Вероятно, в ту пору еще не пришло время светомузыкальной идеи. И только теперь получило шанс развитие этого вида искусства.

   В XIX веке появился оркестр «вагнеровского» типа, звучание которого отличается мягкостью даже в самых оглушительных fortissimo — Вагнер чрезвычайно расширил выразительные возможности оркестра, достиг вершины. Осталось сделать свет или цвет одним из музыкальных инструментов.

            Аристотель: «Все живое стремится к цвету… Цвета по приятности их соответствий могут относиться между собой подобно музыкальным созвучиям и быть взаимно пропорциональными».

Василий Кандинский. Впечатление III. Концерт, 1911

   В XVIII веке Ньютон открыл дисперсию света. Оказалось, что белый цвет можно разложить на радугу из семи цветов. И, разумеется, тут же появилась аналогия с семью нотами диатонической гаммы. В том же XVIII веке композиторы Рамо и Гретри увлеклись революционной идеей совмещения звукового ряда с цветовым, а Кастель даже сделал соответствующий аппарат для демонстрации этого процесса. Но все было сложнее, чем они предполагали. Почему?

   Энтузиасты светомузыки исходили из того, что и музыкальных тонов, и цветов именно семь. Сосчитал число цветов в спектре ученик Ньютона, у которого было хорошее зрение. Однако от взгляда ускользнуло, что величины диапазонов разных цветов различны. Например, у красного, зеленого и фиолетового цвета они широкие, а у оранжевого и желтого намного уже.

   Тема на длительное время зашла в тупик, хотя по-прежнему беспокоила воображение многих. Через слух мы получаем десять процентов информации, через зрение – девяносто. Если погрузить аудиторию в гармонию на 100 процентов, то искусство получит новое качество.

Микалоюс Чюрленис. Фуга, 1908

   Гете посвятил светомузыке 15 лет, написал трехтомное сочинение «Учение о цвете». При жизни не меньше, чем его поэзия, была знаменита его теория светомузыки. О том же в разное время думали Вагнер и Скрябин, Леонардо да Винчи и Кандинский, Гельмгольц и Эйлер. И Эйнштейн тоже. Попытки связать живопись и музыку делали Чюрленис, Матюшин, Клее. Светомузыка звала и манила.

   В начале двадцатого века появились светомузыкальные сочинения: «Прометей» А. Н. Скрябина (1910), «Желтый звук» В. В. Кандинского (1912), «Счастливая рука» А. Шенберга (1913).

   У Скрябина в «Прометее», по замыслу, происходит цветовое дублирование тонального плана музыки. А в его незаконченной пьесе «Предварительное действие» цвет, организованный в сложные беспредметные формы, взаимодействует со звуком по принципу контрапункта.

          Скрябин писал: «Я чувствую, что здесь есть какая-то закономерность, но никак не могу ее найти!»

Пауль Клее. Фуга в красном цвете, 1921

   Так или иначе, интуитивный подбор цвета к звуку не привел к результатам, которых ожидали.

   Осенью 2008 года в Санкт-Петербурге (в рамках фестиваля «Светотень») выступил праправнук Александра Скрябина пианист и композитор Элиша Абас (Израиль). Кроме собственных сочинений, он играл Листа, Рахманинова, Шумана, Шопена, Скрябина. Музыке сопутствовало визуальное сопровождение на трех больших экранах: потоки света, громадные снежинки, женские лица, летящие бабочки на фоне нотных листов. Однако все это светомузыкой в строгом смысле не становилось, оставаясь лишь рядом интуитивных ассоциаций.

   Наконец, совсем недавно Валентин Афанасьев предложил алгоритм, который связывает содержание нотной записи с определенными группами цветов. Иными словами, найдены соотношения цветовых напряженностей, соответствующие напряженностям в отношениях звуков. Один и тот же звук характеризуется тремя различными цветами в зависимости от его позиции в измерениях мелодии и лада (как известно, цвета спектра — в отличие от звуков — располагаются последовательно; соседние цвета в спектре не контрастируют, между тем, два соседних звука хроматической гаммы резко диссонантны).

   Изобретение Афанасьева запатентовано во Франции и России, поддержано Российской Академией Наук и Международной организацией ЮНЕСКО.

Валентин Афанасьев. «Чакона» Баха, 1994-2004

          Валентин Афанасьев – музыкант и художник, родился в 1945 году в Черновицах. Выпускник ленинградской консерватории по классу скрипки. Участник скандально известных выставок советского андеграунда. Его персональные выставки проходят в США, Германии, Франции и Швеции.

   19 февраля 2009 года в Ледовом дворце в Санкт-Петербурге прошел концерт, на котором был применен светозвуковой алгоритм Афанасьева. Первой звучала симфоническая поэма Скрябина «Прометей. Поэма огня». Затем сочинения Вагнера, Равеля, Орфа, Гершвина и Андрея Петрова.

Видео концерта «Прометей» 19 февраля 2009 года в Ледовом дворце Петербурга.
Световая партия выполнена по системе Валентина Афанасьева.

   В оркестре использовались уникальные музыкальные светоинструменты. Композитор Иван Полех нотами написал для них партии света. Светомузыку исполняли на синтезаторах, подключенных к осветительной аппаратуре (сигналы регламентировала компьютерная программа, разработанная Борисом Бокатовичем).

   Новые инструменты Валентин Афанасьев адресует композиторам будущего, которые, подобно Скрябину, будут увлечены связью музыки и света. А новая система цветозвуковых отношений, возможно, многое продиктует становлению музыки XXI века.

Михаил Матюшин. I пейзаж со всех сторон. Сиверская, 1924