Прошлое и будущее научной фантастики. Обзор Сергея Шикарева, часть II

Вторая часть очерка истории научной фантастики Сергея Шикарева. Первая часть.

Новая волна

В 60-е годы прошлого века на страницах британского журнала «New Worlds», руководимого писателем Майклом Муркоком, появилась фантастика, которая  разительно отличалась от той, что публиковали Гернсбек и Кэмпбелл. Эта новая фантастика по-прежнему оставалась научной – но теперь ее питали не естественные, а прежде всего гуманитарные науки: антропология, этнография, лингвистика, психология и другие. 

Например, роман Сэмюэля Дилени «Вавилон-17» (1966) основан на гипотезе лингвистической относительности Сепира-Уорфа. А роман «Мастер снов» (1966) Роджера Желязны предполагает знакомство читателя с работами Фрейда и Юнга. Теперь картины межзвёздных пространств сменил так называемый «внутренний космос» (inner space) человека. Тем самым авторы «новой волны» шагнули на территорию мейнстрима, они не скрывали собственных литературных амбиций и увлеклись стилистикой текстов. Их литературные порывы с трудом воспринимались авторами «золотого века» фантастики. Например, Роберт Хайнлайн, признаваемый «самым американским писателем-фантастом», писал своему другу Рону Хаббарду (позднее придумавшему сайентологию и дианетику) примерно следующее: «Дорогой Рон! У тебя вышла прекрасная новая книга, я желаю ей стать бестселлером. Конечно, она не идет ни в какое сравнение с писаниной «новой волны», место которой в мусорной корзине».

Советский спор «физиков и лириков» отчасти напоминает это противостояние «старой гвардии» западной фантастики и молодых амбициозных авторов, творящих Литературу. 

Советская фантастика

Сначала она была навеяна революцией. К примеру, в 1924-м году журнал «Мир приключений» опубликовал «красную космооперу» Николая Муханова «Пылающие бездны».

Однако настоящий прорыв в ней произошёл в 1957-м году, когда в свет вышел роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» – книга о совершенно новом обществе, далеком будущем, о межзвездных путешествиях. Прекрасная утопическая мечта. (В том же, 1957, году был запущен первый искусственный спутник Земли).

Ефремов культивировал идеалы социального равенства и свойственный античности взгляд на человека, связанный с любованием его внешней и внутренней красотой. Его герои не попали в информационные сети вычислительных машин. Природа и техника у него подчинены человеку, и человек – мера всех вещей. 

Повесть Ефремова «Сердце Змеи» полемически соотносится с «Первым контактом» Мюррея Лейнстера, в котором встреча двух цивилизаций ведет к взаимным подозрениям и обману. В ответ Ефремов рисует картину встречи землян и людей, дышащих фтором, которая приводит к братству разумных существ. В финале земляне предлагают своим новым друзьям исправить их гены, чтобы те могли дышать кислородом и стать «нормальными» людьми. 

(И разумеется, до Ефремова был Александр Беляев. А после – братья Стругацкие. Ученики братьев Стругацких сделались так называемой «четвёртой волной» отечественной фантастики – они начинали литературную карьеру в восьмидесятых, и эта «четвёртая волна» оказалась последней. Автор лекции все это упоминает – прим. ред.)

Киберпанк

В восьмидесятых годах прошлого века в американской фантастике появился киберпанк – течение, вновь вернувшееся к конфликту  людей и технологий. Лидер киберпанка Уильям Гибсон описывал близкое будущее: виртуальную и дополненную реальности, систему глобального позиционирования. Сегодня некоторые его сочинения уже не воспринимаются как фантастические: описанное в них будущее наступило. Как однажды сказал сам Гибсон, «будущее уже здесь, просто оно неравномерно распределено». 

Киберпанку противоречила традиция «новой волны», ее психологическая проза – в то время, помимо прочего, вышла «калифорнийская трилогия» Кима Стэнли Робинсона. В ней автор рассматривает пессимистичный, оптимистичный и условно нейтральный, близкий к реальности сценарии будущего для калифорнийского округа Орандж и его жителей. 

Сейчас меняется и киберпанк, и его соперники. Последний на сегодняшний день роман Гибсона, «Периферийное устройство», посвящён такой классической для жанра и неожиданной для киберпанка теме, как путешествия во времени. А Ким Стэнли Робинсон пишет историю освоения человечеством Солнечной системы и её окрестностей. 

«Новые странные»

«Hовые странные» возникли на литературном горизонте в начале двухтысячных. Их тексты сложно отнести к определенному жанру. В разных пропорциях в них смешаны фэнтези и science fiction, хоррор и магический реализм. 

Самый известный и, возможно, самый «странный» представитель этой литературной группы – Чайна Мьевиль. Он троцкист по убеждениям. Трилогией о вымышленном городе Нью-Кробюзоне он трансформировал жанр фэнтези, привнеся в него социальные конфликты и классовую борьбу. «На баррикадах» здесь оказались не только люди, но и водяные, русалки, какты с шипами и летающие гаруды. А один из романов «нью-кробюзонской трилогии», «Железный совет», и вовсе являет собой развёрнутую метафору идеи Троцкого о перманентной революции. 

В числе своих любимых кинематографистов Мьевиль называет чешского режиссёра Яна Шванкмайера – предпочтение, характерное для «новых странных».

Сегодня и завтра

Фантастика сегодня – один из самых востребованных читателями жанров. Однако фантастики именно научной – той, которую занимают технологии и сценарии будущего – становится всё меньше. Такие романы, как «Ложная слепота» Питера Уоттса и «Марсианин» Энди Вейера делаются, скорее, исключениями. Место прежней фантастики заняла фэнтези: магия, принцессы, игры престолов.  

Прежде всего, отношение к самой науке изменилось. От науки и технологий теперь мало кто ждет грядущего всеобщего благоденствия. Наступило разочарование. И свойственная жанру фантастики «проектность» мышления ушла в область футурологии (необычайно развившейся – прим. ред.) и «фабрик мысли».

Именно с ними пришлось бы конкурировать авторам «золотого века» научной фантастики – Азимову или Хайнлайну, – если бы они писали сейчас.

Но традиционная, так называемая твёрдая научная фантастика сохранилась. И есть авторы, верные требованиям жанра. Уже упоминавшийся Ким Стэнли Робинсон пишет собственную «историю будущего». Его «марсианская трилогия» описала процесс терраформирования и колонизации Марса. Новый роман «Аврора» рассказывает об отправке «корабля поколений» за пределы Солнечной системы. А в романе «2312» он рисует панораму жизни человечества в двадцать четвёртом веке, когда произошло экономически осмысленное заселение Марса, Венеры, Меркурия и даже некоторых астероидов (последние используются для межпланетных путешествий). 

Кроме того, Робинсон определяет хронологию постмодернизма и описывает искусство будущего: хэппенинги и перформансы, которые устраивают художники двадцать четвёртого века. 

Вот перечень того, чем занимается на Меркурии героиня его романа «2312» Свон: 

Лежать обнаженной на ледяной глыбе под тепловой лампой.

Провести пять часов в космическом скафандре с запасом воздуха на четыре часа.

Обежать Меркурий по экватору.

Лазерным ножом вырезать у себя на груди схему Солнечной системы.

Падать (целый день) обнаженной с Большой Лестницы, как у Дюшана.

Нестись в поппере («прыгуне») через терминатор во время корональной вспышки, выброситься и спуститься только на ракетных двигателях скафандра.

Целый год сидеть в кресле и смотреть в глаза людям, сидящим напротив (вспомним Марину Абрамович).

Танцевать в огне в жаростойком скафандре.

Целый день скатывать шары для боулинга по Большой Лестнице с вершины Рассветной Стены (День патинко).

Провести неделю в червятнике.

Висеть на солнце вниз головой в позе распятого, когда открываются врата Рассветной Стены.

Повести неделю на груде лука, очищая луковицу за луковицей.

Выйти из убежища в скафандре, но без подогрева, чтобы проверить, сколько времени выдержишь (четырнадцать минут).

Выйти из убежища в скафандре с воздухом, но без подогрева, чтобы проверить, долго ли сможешь ходить частично под солнцем и под радиоактивным обогревом (шестьдесят одна минута).

Выйти из убежища в скафандре с подогревом, но с воздухом только в шлеме, чтобы проверить, сколько выдержишь (восемь минут).

Видеоверсия выступления Сергея Шикарева в Москве 26 сентября 2015