Кинонастроение Йоханны Биллинг

   «Когда ты делаешь что-то столь естественное, как дыхание, ты все равно играешь»

Йоханна Биллинг

   Йоханна Биллинг (Johanna Billing) родилась в 1973 году в шведском городке Йёнчёпинг. Училась в Международном колледже искусств, ремесел и дизайна Konstfack в Стокгольме. Возраст Биллинг все еще позволяет ей называться «молодым художником». Она участвовала в выставках в Moderna Museet (Стокгольм), De Appel (Амстердам), IX Стамбульской биеннале, I Московской биеннале. Ее работы находятся в коллекциях Музея современного искусства в Сан-Диего, SMAK (Гент), Musee d’art Moderne de la Ville (Париж). Сейчас Йоханна живет и работает в Стокгольме.

   AE: Что вы думаете об организации I Московской биеннале?
   ЙБ: Жаль, что у меня физически не было возможности побывать на всех мероприятиях и толком познакомиться с российскими коллегами. Я хотела бы еще раз приехать в Россию. Принять участие в менее масштабном событии, возможно, но больше общаться с людьми.
   Мое внимание привлекли специальные проекты в рамках биеннале. Например, выставка, посвященная русскому искусству 1960–70-х годов. И еще я запомнила погоду. Все происходило в январе. Наступила самая что ни на есть зима. Было очень ветрено.

   AE: Да, настоящие крещенские морозы…
   ЙБ: Но для меня это очень приятный опыт. Я рада, что стала частью этого события. Не знаю, правда, насколько интересным оно было для жителей Москвы. Печально, когда принимаешь участие в больших шоу, а потом не знаешь, какой была реакция публики, как зрители воспринимали твои работы и воспринимали ли вообще.

Кадр из видео "Волшебный мир" (Magical world), 2005

   AE: Расскажите о своих последних работах. Я слышала, вы особенно полюбили Хорватию.
   ЙБ: Я познакомилась с кураторами хорватской арт-организации WHW. В 2004 году они пригласили меня участвовать в выставке под названием «Нормализация». Они использовали этот термин, чтобы вызвать обсуждение перемен, которые происходят в их стране. И путей, которыми идут реформы. С подтекстом, что в действительности отдельный человек не так уж сильно может повлиять на этот процесс и сделать что-то сам. Я не думаю, что к этим мыслям привели ошибки именно Хорватии. Это происходит везде. Они хотели изменить все немедленно, хотели попасть в Евросоюз. Перемены, конечно, хороши, но это сложная вещь. Здесь ловушка: если меняешь всю систему за один день, нет времени даже подумать — может, было что-то хорошее, что можно сохранить. Все или ничего. Это травмирующий опыт. Многие чувствовали себя потерянными.
   Так вот, я собиралась сделать новую работу для этой выставки, но времени было очень мало. Я хотела показать, что в Хорватии все произошло слишком быстро. В моей голове тогда постоянно крутилась песня «Magical World» 1968 года, написанная американской группой Rotary Connection. Я услышала ее за пару лет до того, и она мне понравилась. Я стала думать, почему в голове засела именно эта песня. Я всегда начинаю с чего-то интуитивного. Создать фильм для меня означает внять голосу интуиции. Начиная проект, я еще точно не знаю, что он будет из себя представлять. Это в большой степени эксперимент. «Magical World» — песня мечтательная, с размытым смыслом, сложно понять, о чем она. Внимательно послушав ее, я поняла, что она о трансформации. На личностном уровне. В ней много грустного. И гордого. В Америке Rotary Connection стали одним из первых музыкальных коллективов, объединивших афроамериканских и белых исполнителей. Они не были политической группой, но факт, что они сочиняли такие песни и выступали вместе в конце 1960-х, говорит за себя. Для меня «Magical World» стала основой нового проекта. Работа над фильмом сопровождалась сложностями. Было непросто найти даже хор, никто не хотел помогать. По крайней мере, многие были против того, чтобы звучал английский язык. В итоге я нашла культурный центр за пределами Загреба, в Дубраве, и дирижер из этого центра помогла объединить участников проекта. Я работала с группой детей, которые не знали английского.

  Кадр из видео "Волшебный мир" (Magical world), 2005

   AE: Им было сложно выучить текст?
  ЙБ: Да, но мне кажется, у них неплохо получилось. У меня тогда не было возможности остаться в Хорватии подольше и репетировать вместе с ними. Они готовились сами в свободное время.

   AE: Вы работали с профессиональным оператором?
  ЙБ: Да, обычно я сотрудничаю с одним и тем же оператором. Мы сняли хор с разных ракурсов, а потом смонтировали фильм. Эта работа циклична, как и большинство моих фильмов. Когда заканчивается песня, фильм начинается вновь — и хор опять готовится к выступлению. Для меня вся тема вращалась вокруг репетиции, подготовки.
   Летом 2006 года я вернулась в Хорватию. После первого проекта я чувствовала необходимость развивать сотрудничество с этими людьми. Еще прежде дирижер познакомила меня со своими друзьями. До утра они просидели на улице и пели хорватские песни, одну за другой. Я удивилась тому, как много песен они знают.
   И я захотела вернуться, чтобы реконструировать эту ночь и снять фильм с теми же людьми, войти с ними в более глубокий контакт. Различные арт-организации теперь настраивают художников путешествовать, делать свои проекты в разных странах. Но художник зависит от денег, а значит — от людей, которые приглашают его на работу. Поэтому сложно заниматься тем, что для тебя важно. А я хотела сделать этот проект — фильм «Another Album». Он о конкретном опыте, но это не документальное кино.
   Вместе с дирижером хора и ее друзьями мы поехали на небольшой остров, взяли микрофоны, свет. Я не собиралась просто фиксировать события. Герои фильма в жизни такие, как на пленке, однако я задаю рамки. Это конструкция. И когда зрители смотрят фильм, они не уверены, документальное это кино или художественное. Они теряются и начинают воспринимать материал на эмоциональном уровне, избавившись от фильтра, через который обычно смотришь видео. Это мой трюк. Способ подобраться поближе… В этом фильме музыканты поют 25 песен, а в отснятом материале их 80. Когда они пели, я не прерывала их, а потом отобрала то, что мне нужно. Потом я обнаружила, что все эти песни были примерно одного периода: рок 70–80-х. Их исполняли группы, популярные тогда в Хорватии, Сербии, Югославии. Какие-то коллективы распались, кто-то эмигрировал. Однако у людей, которые их пели, не было ностальгии. Для них эти песни до сих пор Настоящее.

  Кадр из видео "Project For A Revolution", 2000

   AE: А в Швеции песен не поют?
   ЙБ: Нет, у нас такой традиции нет. Мы больше любим слушать.

   AE: Ваши работы связаны друг с другом?
  ЙБ: Для меня все мои работы похожи в том смысле, что их объединяет ритм. Но снимаю я по-разному. Например, в 2005 году в Амстердаме я сняла на пленку 16 мм фильм «Magic & Loss». Чаще я использую цифровой формат. Сложно работать с пленкой так, как делаю это я. В моих фильмах мало постановочных моментов. Например, в «Magic & Loss» люди выезжают из квартиры. Нужно было отснять много материала, а пленка дорогая.

   Кадр из видео "Magic & Loss", 2005

   AE: В ваших хорватских фильмах присутствует «кинонастроение». Вы специально учились снимать кино?
    ЙБ: Нет, но я очень люблю этот вид искусства.
   Что касается «Magic & Loss», тогда меня пригласили участвовать в мероприятии, посвященном 10-летию со дня, когда в Балтийском море затонул корабль «Эстония». Кураторы хотели сделать выставку современного искусства в память об этом трагическом событии. Потом, впрочем, организаторы отказались от выставки — они поняли, что сделать ее очень сложно в эмоциональном плане. Я думала о роке, о том, что может случиться, если окажешься в определенном месте в определенное время. Меня увлекла ситуация переезда, когда в дом приходят посторонние люди и помогают съезжающему вынести вещи. Человек просто собирает вещи, и у него нет ностальгии или иных эмоций. Это механический процесс. Но мне он показался своего рода хореографией.
   Вначале я хотела сделать эту работу в Стокгольме. В Швеции много людей, живущих в одиночку, в собственной квартире. У нас есть для этого экономические возможности, и люди ценят независимость. Это очень грустно. Многие пары, встречаясь, могут годами не съезжаться. И я сняла об этом фильм. Кажется совершенно естественным делать все, что хочешь, оставаться свободным. Но однажды это начинает подавлять, диктовать стандарты поведения. И люди чувствуют себя потерянными. В своих фильмах я демонстрирую эту фрустрацию.

   AE: Это чувство присутствует и в других ваших работах...
   ЙБ: Да, например, в «Missing Out». Этот фильм связан с моим детским опытом. У нас в детском саду была такая практика — дети лежали на полу и расслаблялись. Однажды в такой момент учительница сказала: «Взгляните на Йоханну, она дышит правильно» (я дышала животом). Я чувствовала себя ужасно. Даже когда тебе шесть лет, и ты просто играешь, тебя сравнивают с другими. И так происходит всегда.

  Кадр из видео "You Don't Love Me Yet", 2003

   AE: У вас есть еще музыкальные проекты кроме фильмов, снятых в Хорватии?
  ЙБ: Фильм «You Do Not Love Me Yet». Это часть большого проекта, который путешествует по миру с 2002 года. Все началось с песни Роки Эриксона, написанной в 1984 году. В ней простая лирика — человек ищет близости с другими. Я говорила, это проблема Швеции — люди ждут до последнего, чтобы начать жить вместе, а когда они съезжаются и хотят завести детей, то уже не могут этого сделать. Потому что сложно стать родителями в сорок лет. Я хотела создать новую версию песни, хотела, чтобы ее исполнили вместе разные музыканты. Ими стали участники альтернативной сцены Стокгольма. Сначала им было непонятно, почему они делают это сообща. Что, собственно, мне и нравилось. Для меня было важно заставить их думать о том, почему они вместе. Первое живое выступление состоялось в галерее INDEX. Я пригласила туда музыкантов, и они спели собственные версии «You Do Not Love Me Yet» — каждый в своем стиле. А после выступления другие исполнители тоже захотели принять участие. Проект начали приглашать в разные города Швеции, в другие страны. Всякий раз я приглашала местные группы, и они делали свои варианты песни. Всего набралось 50 версий. Просто сумасшествие! Я несколько раз порывалась закончить работу, но всегда появлялся кто-то новый. Возникло чувство, что это уже не мой проект. Я никогда не знала заранее, что из всего этого получится. Поначалу многие были настроены скептически, испытывали предубеждение.

   Кадр из видео "You Don't Love Me Yet", 2003

   AE: Расскажите о «Where She Is At», удивительно красивой работе.
   ЙБ: Она была снята в Осло в 2001 году. Меня пригласили сделать в этом городе любой проект. Дали денег и полную свободу. Было лето, и кто-то взял меня с собой в Ingierstrand — пригородный старый, довоенный еще, центр отдыха с рестораном, бассейном и вышкой для ныряния. А потом мне сказали, что центр собираются снести. Я была шокирована. Мы, шведы, очень заботимся об архитектуре 30–40-х. Для меня это был удар! Ingierstrand строили для людей, чтобы они могли сесть на автобус и выехать за город. А сейчас его хотят разрушить. Печальный знак.
   Итак, мы приехали в Ingierstrand. На вышке, на самом верху, стояла молодая женщина, стояла долго. Я наблюдала за реакцией окружающих. Многие были раздражены: «Почему она не прыгает?» Однако я была на ее стороне, понимала ее. Возможно, потому, что тоже испытывала страх — не знала, что снимать, хотя должна была это делать. Вместе с тем, никто, кроме нее, не хотел прыгать с такой высоты. Нырнуть оттуда было очень сложно. В конце концов она прыгнула. Но видео циклично — женщина плывет, выходит из воды и вновь поднимается наверх. Как будто ничего не произошло — так на самом деле и было. Она действительно прыгнула. Но всем это было безразлично. Никто не сказал: «Как хорошо, что ты прыгнула!» Скорее: «Было бы очень плохо, если бы ты не прыгнула». И вот тут место и событие для меня замкнулись. Возникла идея фильма. Это очень простая, но кропотливая работа.

   AE: Для этого фильма вы наняли актеров?
 ЙБ: Нет, мне помогали друзья. Девушка, сыгравшая главную роль, не была профессионалом. Она просто сказала: «Я могу прыгнуть. Я уже делала это однажды».
 

Трейлер видео "Another Album", 2006