В мемориз! Живая память в киберэпоху и виртуальное пирожное «мадлен»

   Что происходит со старыми компьютерами, ноутбуками, нетбуками? Они превращаются в машины времени. В этом качестве они, бесспорно, гораздо более «заряжены», чем старинные семейные альбомы с фотографиями. Они несут в себе реальный отпечаток живой жизни и личности хозяина — и становятся совсем уж живыми. Их меняют на новые модели. Старые копятся. Открыть собственный ноут, которым перестал пользоваться всего-то пять лет назад, — впечатление посильнее многих. Остается только сделать следующий шаг: представить себе, как эти компьютеры в отставке переговариваются между собой... от имени владельца? Во всяком случае, его память принадлежит им. Между тем, живым людям она принадлежит все меньше. Мои студенты этого года уверяют меня, что они «теперь вообще ничего не запоминают»: все, что нужно, в любой момент можно погуглить. Интересно, правда ли это, и если да, то в какой степени. Это, несомненно, мода — так говорить. Но, вероятно, не только мода.
   Память создает единство личности, собирает впечатления, опыт и знания человека в единое пространство. Вот будет номер, если эта конструкция демонтируется или сильно деформируется. Маловероятно, разумеется, а все-таки? Не получится ли, что, став носителями человеческой памяти, компьютеры начнут претендовать не только на статус «почти таких же живых, как люди», — с таким ресурсом они могут оказаться еще и поживее. Плюс их какое-никакое, а бессмертие, по крайней мере потенциальное.
   Все это приводит к обостренной потребности в какой-то замещающей памяти — не личной, а словно бы общей и довольно условной, но все-таки памяти: например, давно и крепко держится мода на винтаж. Фотографии, старые вещи многим кажутся очень важными. Такая замещающая память сливается с вещами, физическими предметами, которые выступают в роли ее носителей.
   Например, я до сих пор пользуюсь бумажными ежедневниками. Хотя недавно я поняла, что стала заглядывать в них все реже. Уже случается, что пропускаю из-за этого что-то важное... Однако с компьютерными органайзерами я все еще не подружилась. Почему? Наверное, я чувствую, что при общении с компьютером моя память и так уже не очень принадлежит мне. Компьютер диктует множество действий, которые легко выстроить во временнoй последовательности. Получается, как в школе когда-то: расписание, распорядок. Учитель говорит: «Открыли тетради — открыли книжки — пишем — читаем». И ты витаешь в облаках, не важно, за последней партой или за первой, — от тебя не требуется принимать простые решения о том, что делать в каждую следующую минуту.

   Напротив, в бумажном ежедневнике надо строить хронологию вручную. И оказывается, я уже не хочу давать своей памяти этот труд. Что еще происходит с памятью? Стало явно труднее писать книги. Во-первых, почему-то хуже держится в голове общая схема. Во-вторых, похоже, пропадает мотивация, например для создания длинных, больших романов. В голове уже сидит мысль: зачем такое писать, кто станет это читать теперь? В исследовании А. Блейка о феномене популярности Гарри Поттера приводится интересный факт: книги про Гарри Поттера едва ли не единственные в наше время длинные тексты, к чтению которых удалось привлечь мальчиков-школьников (Блейк пишет про опыт Англии).
   А еще, говорят, недавно изобрели такой феномен — электронный леденец. Чтобы вкус был, а в желудок при этом ничего не поступало вообще. Человек не будет получать вещество с тем или иным вкусом — воздействовать на рецепторы языка и создавать вкусовые ощущения будет электрод. Это уже не технический канал коммуникации с другими людьми и даже не выгрузка собственной памяти в любимый планшет. Это опосредование физического восприятия реальности, его самых базовых структур. Внедрение технологий в эту область кажется мне еще более глубинной и важной переменой в восприятии человеком самого себя, чем все технические новшества, о которых шла речь до сих пор.

   Ждет ли нас в скором времени стадия, когда настоящие леденцы начнут вызывать такое же чувство некоторого разочарования и даже недоумения: что с ними делать, — какое сейчас стали вызывать привычные бумажные ежедневники? Причем цифровые леденцы при этом тоже будут не вполне освоены. Выработаются ли модные технологии, коммуникацонные конвенции о том, как сообщать в сети о применении этих леденцов? Сейчас люди публикуют фото еды в Инстаграме — это и есть технология online-коммуникации на тему еды. Обнаружим ли мы лет через десять, включив свой старый, давно вышедший из моды планшет, что перечислили в нем вкусы, которые мы тогда пробовали? Испытаем ли мы ностальгию? Наверняка испытаем, они накрепко свяжутся с соответствующими личными воспоминаниями. Здравствуй, виртуальное пирожное «мадлен»! Должно быть, очень вкусное...